— Любимая!

Долгим поцелуем приник к ее устам. Вздыбившимся естеством своим, проник в «сладкую норку». Оба вскрикнули, после чего начали двигаться навстречу друг другу. Михаил тяжело дышал, по телу пробежались мурашки. Ольга сама от себя не ожидала, кусала мочки его ушей, целовала шею, сильную грудь, никак не похожую на грудь парнишки-школьника. При каждом движении, изрядно намокшая киска Ольги неприлично громко хлюпала. В этот миг она будто бы умирала и вновь оживала от удовольствия.

Вдруг движения Каретникова стали быстрыми и в какой-то мере грубоватыми, усилился и его напор. Рычание, отдаленно напоминавшее рычание зверя, вырвалось наружу. Ольга почти по наитию поняла, вот сейчас…

Сама приблизилась к порогу высочайшего наслаждения, зажмурила глаза и закричала. Его попытку вырваться, пресекла. Вцепившись в него, не дала выйти из нее. Сладко всхлипнула и задрожала от накрывшей ее волны обоюдного оргазма. Оба не могли отдышаться…

Михаил перевернулся на бок, лег рядом с Ольгой, словно благодаря ей за все, поцеловал в сомкнутые веки. Свет потолочного светильника мягко стелился по комнате. Ольга лежала, раскрасневшаяся и все еще горячая, слегка дрожавшая. Из-под закрытых век, струились слезинки.

Нависнув над ее лицом, Михаил пальцем смахнул влагу с ее щеки, спросил:

— Оля, что?

Томно улыбаясь, не открывая глаза, ответила:

— Каретников, откуда ты взялся на мою голову? Это невероятно, я впервые в жизни…

— Я люблю тебя. И всегда любил только тебя.

— Я знаю, милый. Я тебя тоже очень люблю. — Открыв глаза и с нежностью посмотрев на Михаила, призналась женщина.

За окном царила ночь. Потушив свет, влюбленные обнялись и крепко уснули, уставшие, но счастливые.

Утром мылся в ванной, отделанной с потолка до пола керамической плиткой. Смесители импортные, блестящие и надежные. Такое ощущение, что из прихожей без пересадки в двадцать первый век попал.

Ольга «колдовала» на кухне. Приятно смотреть на, мало того, что красивую, так еще и счастливую женщину.

— Присаживайся. Оладушки готовы. Ты чай или кофе пить будешь?

Вот это по-нашему. Помнится в своей прошлой жизни, любое его утро только с кофе и начиналось. Если конечно не выезжал в командировку.

— Кофе.

Сидели, болтали о всякой чепухе, когда Каретников вдруг накрыл ладонью ее ладошку на столе.

— Оля, прости меня, но видишь ли, какое дело… Я тебя так долго искал, что обретя свою вторую половину, не собираюсь тебя ни с кем делить. Как жить дальше будем?

Смутилась, но быстро нашлась.

— Странно.

— Что, странно?

— Тебе сколько лет, Каретников? Если честно, этот вопрос должна была задать тебе я. Но я в силу того, что старше по возрасту, молчу… Не хочется в такой день касаться серьезных вопросов.

— Хорошо. Коснемся его завтра. Только не стоит намекать, на мой возраст. И еще, делить тебя с кем-то, я не намерен. Зачем ты вчера не дала выйти из тебя, и заставила кончить?

— Миша, мне скоро двадцать восемь. Ребенок…

Глава тринадцатая

Успехов тебе!

На первом уроке, Добрикова сидела надутая, как мышь на крупу. Бросала на Михаила косые взгляды. Чего это она? Вроде ни чем не обидел. Ну, дуйся!

На перемене все прояснилось. Пошла в атаку, как советский ястребок на «Мессер».

— Ты где пропадал!

— Так, выходные…

— Не ври мне! Я звонила, твоя мама сказала, что ты у Самарина на вечеринке. Позвонила ему, а он ни сном, ни духом. Ты у кого пропадал? Кто она?

Во, дела! Если сейчас такая, то что будет с тем парнем, за кого она замуж выскочит? На фиг-на фиг! А в глазах муть. Того и гляди, с кулаками набросится.

— Люда, мы с тобой взрослые люди. Вспомни, ведь я тебе ничего не обещал. Что ты от меня хочешь?

— Я думала… Я полагала…

— Что мы с тобой друзья. Так и есть. Но не более того…

От дальнейших разборок спас звонок на урок.

Весна набирала темпы, набирали темпы и проблемы. В общем-то ерунда! Всего лишь не за горами конец учебного года. Учителя, как с цепи сорвались, давили учебным материалом и контролем за его усвоением. Только бы показатели не испортить. Экзамены, будь они не ладны, у выпускников!

С тренировками временно завязал. Цель Каретников достиг, тело свое «раскачал», подвижность и былой профессионализм, будем считать набрал. Урывками удавалось побыть с Олей, объясниться и придти к общему плану на будущее. Алексей Петрович, третий секретарь Горкома партии, муж Ольги, часто был в разъездах, а когда и был в городе, особо не допекал, часто линял в Ворошиловград. В общем поступал по пословице, про того беса, который в ребро… Чем его там так подманили, в том Ворошиловграде, что от «сладкой ловушки» оторваться не мог? Каретников не понимал. Дед стойко выносил все «проказы» великовозрастного внука, и как мог отбивался от подозрений невестки и сына, по поводу отлучек Михаила. Для них, сын на данный момент, не спит толком, не ест, все готовится к будущему поступлению. Себя не щадя, время в библиотеке проводит. Эх, молодость!

В отличие от марта, апрель выдался дождливым. Бабуля ждет праздник «Пасхи», чтоб погода наладилась, а то ведь как не посмотришь в окно, холодный дождь рисует линейки на стекле, небо пасмурное, суровое. Лишь у Михаила в душе птички поют, да цветы цветут…

Настроение ему все же подпортили.

После майских праздников крестный отзвонился, попросил придти в спортзал. Ну, пришел. И кого там увидел? Полковник, собственной персоной дожидается именно его. Задрал, если честно!

— Ну, здравствуй Каретников? Что, не ожидал увидеть?

— Так ведь от вас разве скроешься? Вы ж гениальный сыщик, вам помощь не нужна, найдете даже прыщик на теле у слона. Как-то так.

— Издеваешься значит?

— Да, не Боже ж мой! Разве я могу, Евгений Сергеевич?

— Ладно. Ты подумал над предложением?

Вот же гад настырный! И чего прицепился, как банный лист? Каретникову тяжело ломать устоявшиеся принципы. Всю жизнь отпахать в ГРУ, лечь костьми не работе, и вдруг… Оно конечно обе «конторы» на благо Родины стараются, только ведь есть пару фишек, пускающих все дело насмарку. Первое, это то, что за «Комитетом» кровавый шлейф тащится. Сколько невинных душ загубили! Ну, а второе, ГРУ с КГБ постоянные соперники и делая общее дело, подставить одному другого, не западло. Примеров дофигищи! И, что ему этому медведю сказать? Как бы покультурнее отказаться? Хотя… Психологию таких вот людей он знал. Иметь дело с ними… тут либо сразу соглашаться, либо идти на обострение, сметая все доводы и пожелания на своем пути. Что этот кадр ему сделает? Да, ничего!

— Евгений Сергеевич…

— Каретников, ты нужен разведке!

— Так ведь я и не против, только вашей конторе предпочитаю армейцев.

О, задышал как! Он случаем не из водоплавающих, случайно выброшенных на берег из воды? По манере дышать — очень похоже! Забияка справился с возмущением. Взяв себя в руки, задал вопрос:

— Что ты у них забыл? Чем тебе так армейцы приглянулись? Будешь с гранатометом по лесам и полям бегать, ноги в кровь сбивать. КГБ, это мощь, махина которую никому не пересилить!

— Ну, да. О вашей конторе на каждом углу треплются, анекдоты друг дружке рассказывают. Вы их «сажаете», а они все равно «прорастают». А про ГРУ в целом Союзе толком никто и не знает.

У полковника глаза на лоб полезли. Черт! Каретников поперхнулся. А ведь правда, откуда ему, парню-десятикласснику, знать про ГРУ ГШа. Забияка и упоминание об армейской разведке, воспринял как желание Михаила послужить в службе разведки какого нибудь рода войск, и только.

— Ну, и откуда такие познания в столь юном возрасте? По поводу сороки и ее хвоста можешь даже не заикаться.

А вот хрен ты поймаешь! Кишка тонка!

— Ребята прибывшие из Афгана информацией поделились.

— Фамилии?

— Я, что, у попутчиков фамилии спрашивал? Когда в Ростов ехали, трепались, вот и запомнил.

— Лжешь!

— А вы проверьте! Короче, я в военное училище поступаю, и на этом все!